Неточные совпадения
Вронский при
брате говорил, как и при всех, Анне вы и обращался
с нею как
с близкою знакомой, но было подразумеваемо, что
брат знает их отношения, и говорилось о том, что Анна
едет в имение Вронского.
В сентябре Левин переехал в Москву для родов Кити. Он уже жил без дела целый месяц в Москве, когда Сергей Иванович, имевший именье в Кашинской губернии и принимавший большое участие в вопросе предстоящих выборов, собрался
ехать на выборы. Он звал
с собою и
брата, у которого был шар по Селезневскому уезду. Кроме этого, у Левина было в Кашине крайне нужное для сестры его, жившей за границей, дело по опеке и по получению денег выкупа.
Еще в феврале он получил письмо от Марьи Николаевны о том, что здоровье
брата Николая становится хуже, но что он не хочет лечиться, и вследствие этого письма Левин ездил в Москву к
брату и успел уговорить его посоветоваться
с доктором и
ехать на воды за границу.
Узнав все новости, Вронский
с помощию лакея оделся в мундир и
поехал являться. Явившись, он намерен был съездить к
брату, к Бетси и сделать несколько визитов
с тем, чтоб начать ездить в тот свет, где бы он мог встречать Каренину. Как и всегда в Петербурге, он выехал из дома
с тем, чтобы не возвращаться до поздней ночи.
— Я ничего не знаю и знать не хочу, кто там и что. Я знаю, что
брат моего мужа умирает и муж
едет к нему, и я
еду с мужем, чтобы…
— Нет, я сам
еду, княгиня. Отдохнуть к
брату. А вы всегда провожаете? —
с чуть заметной улыбкой сказал Сергей Иванович.
По тону Бетси Вронский мог бы понять, чего ему надо ждать от света; но он сделал еще попытку в своем семействе. На мать свою он не надеялся. Он знал, что мать, так восхищавшаяся Анной во время своего первого знакомства, теперь была неумолима к ней за то, что она была причиной расстройства карьеры сына. Но он возлагал большие надежды на Варю, жену
брата. Ему казалось, что она не бросит камня и
с простотой и решительностью
поедет к Анне и примет ее.
В конце обеда стало еще веселее. Губернатор просил Вронского
ехать в концерт в пользу
братии, который устраивала его жена, желающая
с ним познакомиться.
— Я не понимаю, — сказал Сергей Иванович, заметивший неловкую выходку
брата, — я не понимаю, как можно быть до такой степени лишенным всякого политического такта. Вот чего мы, Русские, не имеем. Губернский предводитель — наш противник, ты
с ним ami cochon [запанибрата] и просишь его баллотироваться. А граф Вронский… я друга себе из него не сделаю; он звал обедать, я не
поеду к нему; но он наш, зачем же делать из него врага? Потом, ты спрашиваешь Неведовского, будет ли он баллотироваться. Это не делается.
Напрасно страх тебя берет,
Вслух, громко говорим, никто не разберет.
Я сам, как схватятся о камерах, присяжных,
О Бейроне, ну о матерьях важных,
Частенько слушаю, не разжимая губ;
Мне не под силу,
брат, и чувствую, что глуп.
Ах! Alexandre! у нас тебя недоставало;
Послушай, миленький, потешь меня хоть мало;
Поедем-ка сейчас; мы, благо, на ходу;
С какими я тебя сведу
Людьми!!!.. уж на меня нисколько не похожи,
Что за люди, mon cher! Сок умной молодежи!
— Волнения начались в деревне Лисичьей и охватили пять уездов Харьковской и Полтавской губернии. Да-с. Там у вас
брат, так? Дайте его адрес. Туда
едет Татьяна, надобно собрать материал для заграничников. Два адреса у нас есть, но, вероятно, среди наших аресты.
Сестры Сомовы жили у Варавки, под надзором Тани Куликовой: сам Варавка уехал в Петербург хлопотать о железной дороге, а оттуда должен был
поехать за границу хоронить жену. Почти каждый вечер Клим подымался наверх и всегда заставал там
брата, играющего
с девочками. Устав играть, девочки усаживались на диван и требовали, чтоб Дмитрий рассказал им что-нибудь.
— Ну,
брат Андрей, и ты то же! Один толковый человек и был, и тот
с ума спятил. Кто же ездит в Америку и Египет! Англичане: так уж те так Господом Богом устроены; да и негде им жить-то у себя. А у нас кто
поедет? Разве отчаянный какой-нибудь, кому жизнь нипочем.
— Ты
ехал к себе, в бабушкино гнездо, и не постыдился есть всякую дрянь.
С утра пряники! Вот бы Марфеньку туда: и до свадьбы и до пряников охотница. Да войди сюда, не дичись! — сказала она, обращаясь к двери. — Стыдится, что ты застал ее в утреннем неглиже. Выйди, это не чужой —
брат.
Чрез полчаса стол опустошен был до основания. Вино было старый фронтиньяк, отличное. «Что это, — ворчал барон, — даже ни цыпленка! Охота таскаться по этаким местам!» Мы распрощались
с гостеприимными, молчаливыми хозяевами и
с смеющимся доктором. «Я надеюсь
с вами увидеться, — кричал доктор, — если не на возвратном пути, так я приеду в Саймонстоун: там у меня служит
брат, мы вместе
поедем на самый мыс смотреть соль в горах, которая там открылась».
Отправка партии, в которой шла Маслова, была назначена на 5-е июля. В этот же день приготовился
ехать зa нею и Нехлюдов. Накануне его отъезда приехала в город, чтоб повидаться
с братом, сестра Нехлюдова
с мужем.
Он рассказал про все свои обстоятельства и про работу на торфяных болотах,
с которой они
ехали теперь домой, проработав на ней два
с половиной месяца и везя домой заработанные рублей по 10 денег на
брата, так как часть заработков дана была вперед при наемке.
Рагожинские приехали одни, без детей, — детей у них было двое: мальчик и девочка, — и остановились в лучшем номере лучшей гостиницы. Наталья Ивановна тотчас же
поехала на старую квартиру матери, но, не найдя там
брата и узнав от Аграфены Петровны, что он переехал в меблированные комнаты,
поехала туда. Грязный служитель, встретив ее в темном,
с тяжелым запахом, днем освещавшемся коридоре, объявил ей, что князя нет дома.
— Ох,
брат Филофей, — промолвил я, —
едем мы
с тобою на смерть. Прости меня, коли я тебя загубил.
— Господин почтенный,
едем мы
с честного пирка, со свадебки; нашего молодца, значит, женили; как есть уложили: ребята у нас все молодые, головы удалые — выпито было много, а опохмелиться нечем; то не будет ли ваша такая милость, не пожалуете ли нам деньжонок самую чуточку, — так, чтобы по косушке на
брата? Выпили бы мы за ваше здоровье, помянули бы ваше степенство; а не будет вашей к нам милости — ну, просим не осерчать!
На пароходе я встретил радикального публициста Голиока; он виделся
с Гарибальди позже меня; Гарибальди через него приглашал Маццини; он ему уже телеграфировал, чтоб он
ехал в Соутамтон, где Голиок намерен был его ждать
с Менотти Гарибальди и его
братом. Голиоку очень хотелось доставить еще в тот же вечер два письма в Лондон (по почте они прийти не могли до утра). Я предложил мои услуги.
Освобождая его, Аракчеев велел немедленно
ехать из Петербурга, не видавшись ни
с кем, кроме старшего
брата, которому разрешено было проститься.
Менотти не мог
ехать с нами, он
с братом отправлялся в Виндзор. Говорят, что королева, которой хотелось видеть Гарибальди, но которая одна во всей Великобритании не имела на то права, желала нечаянно встретиться
с его сыновьями. В этом дележе львиная часть досталась не королеве…
Воевал король Степан
с турчином. Уже три недели воюет он
с турчином, а все не может его выгнать. А у турчина был паша такой, что сам
с десятью янычарами мог порубить целый полк. Вот объявил король Степан, что если сыщется смельчак и приведет к нему того пашу живого или мертвого, даст ему одному столько жалованья, сколько дает на все войско. «Пойдем,
брат, ловить пашу!» — сказал
брат Иван Петру. И
поехали козаки, один в одну сторону, другой в другую.
Экзамены кончены. Предстоит два месяца свободы и поездка в Гарный Луг. Мать
с сестрами и старший
брат поедут через несколько дней на наемных лошадях, а за нами тремя пришлют «тройку» из Гарного Луга. Мы нетерпеливо ждем.
Предупрежденный Симой встретил
брата спокойно, хотя и
с затаенной готовностью дать отпор. Свадьба устраивалась в нагибинском доме, и все переполошились, когда узнали, что
едет Галактион, особенно сама невеста, уже одевавшаяся к венцу. Это была типичная старая девица
с землистым цветом лица и кислым выражением рта.
Галактион как-то чутьем понял, что Емельян
едет с мельницы украдом, чтобы повидаться
с женой, и ему сделалось жаль
брата. Вся у них семья какая-то такая, точно все прячутся друг от друга.
«Мой муж не приехал, нет даже письма,
И
брат и отец ускакали, —
Сказала я матушке: —
Еду сама!
Довольно, довольно мы ждали!»
И как ни старалась упрашивать дочь
Старушка, я твердо решилась;
Припомнила я ту последнюю ночь
И всё, что тогда совершилось,
И ясно сознала, что
с мужем моим
Недоброе что-то творится…
— А ты откуда узнал, что он два
с половиной миллиона чистого капиталу оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот раз взглянуть на чиновника. — Ишь ведь! (мигнул он на него князю) и что только им от этого толку, что они прихвостнями тотчас же лезут? А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не без сапог домой
еду. Ни
брат подлец, ни мать ни денег, ни уведомления, — ничего не прислали! Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал.
— Ну,
брат, мне некогда, — остановил он гостя, поднимаясь. — У нас сейчас смывка… Вот объездной
с кружкой
едет.
— Окулко, возьмите меня
с собой козаковать? — приставал к разбойнику Терешка-казак, не понимавший, что делает. — Я верхом
поеду… Теперь,
брат, всем воля: не тронь!
— Да ведь это мой родной
брат, Аннушка… Я из гущинской семьи. Может, помнишь, года два тому назад вместе
ехали на Самосадку к троице? Я
с брательниками на одной телеге
ехала… В мире-то меня Аграфеной звали.
Вы удивляетесь, что Ивану Александровичу отказали приехать в Тобольск, а я дивлюсь, что он просился. Надобно было просить
ехать в виде золотоискателя. Я читал его письмо Орлову и ответ Орлова. Странно только то, что Орлов при свидании в Москве
с Ив. Ал. сказал, чтоб он написал к нему и потом ничего не сделал. Впрочем, все это в порядке вещей… [И. А. Фонвизин просил разрешения
поехать в Тобольск для свидания
с братом.]
Брат Петр на Кавказе;
поехал по собственному желанию на год в экспедицию. Недавно писал ко мне из Прочного Окопа, где приняли его Нарышкины
с необыкновенною дружбою: добрый Мишель чуть не задушил его, услышав голос, напоминающий меня. Теперь они все в горах,
брат в отряде у Засса…
Крестный твой
поехал в Омск, там выдаст замуж Поленьку, которая у них воспитывалась, за Менделеева,
брата жены его, молодого человека, служащего в Главном управлении Западной Сибири. Устроит молодых и зимой вернется в Покровский уезд, где купил маленькое именье. Я все это знаю из его письма — опять
с ним разъехались ночью под Владимиром. Как не судьба свидеться!
— А
с такой, что, когда она
ехала к
братьям, так сейчас было видно, что она до сумасшествия была в вас влюблена, — и теперь-то за этого хомяка идет, вероятно, от досады, что не удалось за вас.
— Я ничего и не говорю, пусть бы женились, я очень рад; у него и состояние славное, — подхватил инженер и затем, простившись
с братом, снова со своей веселой, улыбающейся физиогномией
поехал по улицам и стогнам города.
Когда стали разъезжаться, то Юлия обманула даже
братьев и опять очутилась в карете
с Вихровым. Оба они
ехали еще в театральных костюмах.
— Потому что нам
с братом надо еще в другое место
ехать, а игра может затянуться.
— Есть недурные! — шутил Вихров и, чтобы хоть немножко очистить свою совесть перед Захаревскими, сел и написал им,
брату и сестре вместе, коротенькую записку: «Я, все время занятый разными хлопотами, не успел побывать у вас и хотел непременно исполнить это сегодня; но сегодня, как нарочно, посылают меня по одному экстренному и секретному делу — так что и зайти к вам не могу, потому что за мной, как страж какой-нибудь, смотрит мой товарищ,
с которым я
еду».
Домой
поехали мы вместе
с старшим Захаревским. Ему, по-видимому, хотелось несколько поднять в моих глазах
брата.
Вообразите: мы вчера
с братом поехали к Сретенским воротам — понимаете?
В день отъезда, впрочем, старик не выдержал и
с утра еще принялся плакать. Павел видеть этого не мог без боли в сердце и без некоторого отвращения. Едва выдержал он минуты последнего прощания и благословения и, сев в экипаж, сейчас же предался заботам, чтобы Петр не спутался как-нибудь
с дороги. Но тот
ехал слишком уверенно: кроме того, Иван, сидевший рядом
с ним на козлах и любивший, как мы знаем, покритиковать своего
брата, повторял несколько раз...
— Забеги, как из Чемезова в обратный
поедешь! И
с крестьянами коли насчёт земли не поладишь — только слово шепни — Дерунов купит! Только что уж в ту пору я пяти тысяч не дам! Ау,
брат! Ты
с первого слова не взял, а я со второго слова — не дам!
— Врешь, Веткин, я знаю,
брат, куда мы
едем, — сказал он
с пьяным лукавством. — Ты,
брат, меня везешь к женщинам. Я,
брат, знаю.
— Можешь себе представить, я не могу
с тобой
ехать,
брат, — сказал он.
— Нет-с: по праздникам господа, как соберутся иногда, так, не дай бог как едят!
Поедут в какой-нибудь немецкий трактир, да рублей сто, слышь, и проедят. А пьют что — боже упаси! хуже нашего
брата! Вот, бывало, у Петра Иваныча соберутся гости: сядут за стол часу в шестом, а встанут утром в четвертом часу.
Этот день был исключением в Александровой слободе. Царь, готовясь
ехать в Суздаль на богомолье, объявил заране, что будет обедать вместе
с братией, и приказал звать к столу, кроме трехсот опричников, составлявших его всегдашнее общество, еще четыреста, так что всех званых было семьсот человек.
Когда придет тебе пора
ехать, я вместе
с братиею буду молиться, дабы, где ты ни пойдешь, бог везде исправил путь твой!
— Вот ты меня бранишь, а я за тебя Богу помолюсь. Я ведь знаю, что ты это не от себя, а болезнь в тебе говорит. Я,
брат, привык прощать — я всем прощаю. Вот и сегодня —
еду к тебе, встретился по дороге мужичок и что-то сказал. Ну и что ж! и Христос
с ним! он же свой язык осквернил! А я… да не только я не рассердился, а даже перекрестил его — право!